«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников
— Сейчас объедет, ему все равно, — говорит Токарь, а я смотрю на деревья, что рядом с дорогой… Деревья старые, большие, высокие, толщиной в хорошую тюльку для дров. Наконец танк тронулся и просто банально объехал нас, оставив позади себя поваленные сосны и кедры. Танк — сила страшная, и, наверное, это единственная машина, которая вызывала у меня неподдельный трепет, так как я не понимал и сейчас не понимаю, что с ним можно сделать, если он появится перед тобой — мокрого места не оставит. Если БМП еще сжечь из гранатомета можно или «Кордом» достать, то с этой штукой такой номер не пройдет. Но, более всего, вспоминая тот момент, я думаю о том, что как хорошо и какое везение, что «Урал» тогда встал только по пути назад, а не там, в поле.
Были и другие казусы в нашей работе на С-60. Помнится, выехали мы на точку, встали на открытке для нанесения удара по противнику, сделали выстрел из орудия, и Токарь по рации начал ждать от корректировщика подтверждения, что попали, чтобы продолжить удары по этим же самым координатам. Однако подтверждения не получалось. Тогда сменили координаты, навели и снова туда послали снаряд к лесополосе, что была за этим долгим полем. Снова ждем подтверждения. Токарь как всегда потом исходит, но выдержан и собран, как всегда тоже, кстати. Словом, двадцать пять минут, не меньше, так стояли, ждали. Хорошо еще, наверное, что точка эта вэсэушниками, как наша огневая позиция, еще не была выявлена. Думаю, что так. Скорректировать нас долго там где-то все по целям не могли. В конце концов, скорректировали, и мы отстрелялись, выкинув с десяток кассет боекомплекта, и все по старой схеме, как всегда: удар по нам метров за двести пятьдесят — разрыв снаряда украинского — мы еще ведем огонь по лесополке — второй удар по нам — разрыв снаряда около нас — уходим, сворачиваемся на ходу, нас нащупали. Почему я этот случай запомнил? А потому, что никогда так долго еще не задерживались на огневой позиции. Так долго еще на открытке, в поле, мы не стояли никогда. Двадцать пять минут… под открытым небом. Потом комбат Якут разнес всех, кто корректировал цели для нас, и обещал, что если еще так произойдет, то все корректировщики и Урюк тоже пойдут сами стоять на открытке. «Поставлю всех на открытку на С-60 и стоять там будете у меня и двадцать минут, и полчаса, стрелять сами будете, если не можете целей найти, которых полно…» — кричал им комбат потом в рацию.
А что с другими вагнеровскими машинами, которые выехали с нами с базы или же с других мест? Ведь были и другие? Конечно были, но о них и о себе сам расскажет тот боец, коллега по С-60, который работал в это самое время около Бахмута… Это Леонид, а позывной его «Тирмич». Тирмич вспоминал, как все начиналось и как все было:
— Нас десять человек прибыло на базу «Барабан» для подготовки к работе на С-60. Здесь тоже готовили людей по разным специализациям. Помню, как разговаривали там с кашниками из Хабаровской области. Они рассказывали, что после боев их из двух тысяч человек осталось порядка четырехсот человек. Готовили нас не более двух недель, затем две машины с орудиями С-60 направили в Попасную, то есть два расчета, в одном из которых я и был. Проживали мы здесь же в Попасной в доме, здесь же стояли под маскировкой наш «Урал» с С-60 и такое же другого расчета, здесь же в Попасной мы загружались боекомплектом. Жили мы в старой конторе какой-то, по-моему, это было здание бывшего архива железнодорожных путей… Выезжали расчеты по очереди, как на дежурство, в такой населенный пункт, как село Покровское. Так доезжали до села Покровское и стояли там, как на дежурстве, ждали по рации сигнала, приказа на выезд к позиции. Вот приходит приказ — и гоним машину на позицию. Да, еще с нами работал вместе Герой Российской Федерации с позывным «Каплодий». Каплодий, имя его Александр, аж с 2014 года воюет на Донбассе. Именно он координировал удары нашего орудия. Мы били по многоэтажкам в Бахмуте прямой наводкой. По рации координировал нас Каплодий. По десять кассет отстреливали, но по-разному бывало, там подолгу не постоишь на позиции, часто попадали сами под огонь противника, но все делали слаженно и потерь не было, уходили вовремя. Мы работали именно по цели. То есть если цель была в городе, в Бахмуте, то мы заезжали туда, и с нами на прикрытие еще выезжала мотолыга с зушкой на крыше. Работали от одного километра до цели, может быть, бывало и за пять километров, но это максимум, так как уже за пять километров в прицел особо не видно ничего. С нами всегда был корректировщик, который говорил, попали или нет. Он был на связи всегда со штабом. Информация была либо от глаз, либо напрямую кто на месте. Ведь если через птичку информацию получать, то для нас это было очень долго… Один раз так координировали через птичку, и мы стояли на позиции аж двадцать семь минут, а там так нельзя… Там в среднем пять-семь минут, и сваливать надо. Иначе уничтожат. Раз, помню, за пятнадцать минут десять кассет выкинули по целям, но это опасно, но так уж получилось. В пять утра вставали и выезжали в Покровское, а там до позднего вечера. Часто на возвышенности занимали позицию, и тогда Бахмут как бы под нами был как на ладони — там вот расстояние от нашей позиции до Бахмута примерно два километра было, а на других позициях и больше. Помню, как нам довели, что 10 мая две машины с С-60 из 12-го штурмового отряда, которые двигались друг за другом, были уничтожены вэсэушниками. С-60 эти сожгли вместе с их расчетами. Люди погибли. Из наших, с кем вместе готовились, одна машина была подбита, в кабину мина попала, водитель был ранен.
В это же самое время, в мае 2023 года был расформирован один из расчетов С-60, в котором и состоял мой хороший знакомый по Молькино и по первой нашей базе в
